Всем женщинам должен [сборник] - Владимир Колычев

— Все, хватит! — Бакс в какой уже раз накрыл стопку ладонью.

— Видала, какой у тебя зять? Почти не пьет, — ухмыльнулся Цент.

— Больной, что ли?.. — усмехнулась Зоя Павловна.

— А тебе нужен больной зять? — спросил Цент.

— На кой ляд?

Бакс убрал руку, и мутноватая струя снова потекла в стопку. И Центу Зоя Павловна налила, после чего вдруг оказалась в его объятиях. И вырываться не захотела. Даже после того, как его лапа накрыла ее грудь.

— Босс должен подъехать, — сказал Бакс. — Увидит, что мы косые… Рулетка у него…

— Какая рулетка? Саквояж у нас!

— Саквояж?! — встрепенулся Бакс.

Он вытащил из-под ног сумку, открыл ее. Деньги на месте. А то вдруг Зоя Павловна подменит? По умному совету Цента. Она для него уже просто Зоя. И ему нравится, и она млеет от удовольствия. Потому и подливает от щедрот своих душевных.

— Зой, а может, ты замуж за меня пойдешь? — раздухарился Цент.

— Замуж? — тихонько хихикнула женщина.

— А Бакса за Юлю выдадим. Я его сынком буду называть… Эй, сынок!..

— А Юля за него пойдет?

— Ну, это уж как ты решишь…

— А она меня слушается?

— С кем она там тусуется? — вскинулся Бакс.

— Ну, есть у нее там в городе кто-то…

— Кто?

— Она меня в подробности не посвящает.

— А если мы эти подробности сделаем неинтересными? — Бакс лихо свернул голову несуществующей курице.

— Ну, это если папка скажет! — Цент взял Зою за руку и стукнул ею себя в грудь.

— Если папка скажет, то я не против, — кивнула она.

— Папка за своего сынка, ух!.. Давай за нашего сынка!

Цент и Зоя выпили, не дожидаясь Бакса.

— А теперь давай за другого!

— За какого другого?

— А за такого!

Цент снова налил, они выпили. И вдруг исчезли из виду. Только слышно было, как за ними закрылась дверь.

Бакс налил себе, выпил, пересел на диван, уложил голову на подушку. Но прежде чем заснуть, он все-таки заставил себя подняться, взять саквояж и крепко обхватить его руками.

Заснул он под скрип кровати в соседней комнате. А когда проснулся, кровать все так же скрипела. Но в комнате он был не один. Он лежал, а над ним в свете зажженной лампочки возвышался Каур.

— Деньги где?

Перед глазами Бакса пронеслась страшная картина. Он спит, а Юля вынимает из-под мышки саквояж, передает его своим мажорам. Они высыпают из саквояжа деньги, загружают его старыми газетами и возвращают на место. Бакс продолжает спать, а Юля уезжает вместе с деньгами и мажорами.

— Здесь!

У Бакса остановилось сердце, когда он открывал саквояж. Вдруг там нет никаких денег.

Но деньги были. И когда он их увидел, сердце застучало в бешеном режиме. И кровь от радости метнулась по жилам.

Но радость длилась недолго. Стоило Кауру взять саквояж в руки, как дверь с грохотом открылась, и в комнату ворвались вооруженные люди.

Плошников ликовал. Задержание прошло успешно. Более того, в результате оперативных действий был накрыт самый настоящий притон. А как еще объяснить, что спецназовцы вытащили из постели мужика и бабу?..

Женщина, правда, не похожа на проститутку. Сначала она залилась краской, потом слезами.

— Фамилия? — жестко спросил Юра, глядя на лежащего на полу Каура.

— Веригина Зоя Павловна, — запахивая халатик, вздохнула хозяйка.

Она стояла перед Юрой, а ее постельный друг лежал на полу.

— Ваш дом?

— Мой.

— А это кто? — Он взглядом показал на Цента.

— Мой жених.

— А это? — Сумарин пнул лежащего на полу Бакса.

— Мой зять.

— Слышь, старлей, кончай эту «Санта-Барбару»! — подал голос Каур.

Юра и сам понимал, что пора закругляться. Пора начинать самое главное — осмотр саквояжа. Но как же страшно было заглядывать внутрь. Вдруг там опять эти чертовы этикетки?!

— Понятой будете, Зоя Павловна, — выдавил он.

Женщина кивнула. В этот момент за дверью послышался шум, и в комнату ворвалась красивая девушка с короткой стрижкой.

— А вы кто будете?

— Старлей, нет там денег! — снова заголосил Каур.

— Я Юля!.. Мама, что здесь такое?..

Плошников понимал, что Каур прав, хватит ходить по кругу, пора ставить точку.

— Юля, будете понятой!

Он хотел, чтобы эта фраза прозвучала как хлопок стартового пистолета, но вышел какой-то пшик. От сильного волнения голос дрогнул, поплыл, слова скомкались.

Но, как оказалось, переживал Юра совершенно напрасно. В саквояже находились деньги. С торжествующим видом он выложил банковские упаковки на стол.

— Ну что, Каур, спета твоя песенка! — красуясь перед Юлей, браво проговорил Плошников.

— Это мы еще посмотрим!

— Посмотрим. В управлении.

Сумарин составил протокол изъятия, Плошников пересчитал деньги, сложил их обратно в саквояж. Веригины поставили свои подписи под протоколом. Только тогда Юра велел увести задержанных.

И когда в комнате остались только мать и дочь, обессиленно опустился за стол.

— Водочки? — Зоя Павловна потянулась к бутылке.

Плошников благодарно улыбнулся. Он бы и водочки выпил, и с Юлей бы поболтал, но, увы, нет у него на это права. И о службе он никак не мог забывать.

Он снова заглянул в саквояж, вынул и осмотрел пачку денег, после чего, пожелав женщинам всех благ, с торжеством победителя вышел из дома.

И в этот момент послышался выстрел.

— Стой!

Плошников увидел человека, который, перемахнув через ворота, бежал к нему. Юра узнал в нем Каура. Со стороны улицы авторитет был заблокирован спецназом, для бегства у него остался только единственно возможный путь. Его он и выбрал. Теперь только Плошников мог его задержать.

Но Юра не смог разжать руку, в которой держал саквояж. Он схватил Каура одной, свободной рукой. Но не удержал. Каур толкнул его, вырвался. Плошников упал в кусты и больно ударился локтем о камень. Ощущение было таким, будто через руку пропустили высокоамперный ток. А еще кто-то из спецназовцев, преследуя Каура, наступил сыщику на ногу.

Юра поднялся, прихрамывая пошел к машине. И по пути на всякий случай пристегнул к себе саквояж наручниками. Так надежней…

Победителей не судят. Именно это Плошников хотел сказать Табачному, но, увы, начальник уже закончил свой рабочий день. Он уже отдыхал в кругу семьи, а возможно, ложился спать, когда Юра прибыл в управление. Рука невыносимо болела, почти не сгибалась, а отдавленная нога нестерпимо ныла. Юра чувствовал себя героем, но Табачный, увы, этого не мог оценить по достоинству. И звонить ему не стоило… Придется отложить свой триумф до завтра.

Если, конечно, Табачный согласится по достоинству оценить успех подчиненного. Деньги-то Плошников сумел взять, а Каура упустил. Ушел Каур, не смогли спецназовцы его догнать… Ничего, когда-нибудь все равно возьмут.

Юра собирался поставить саквояж в сейф, но сначала он должен был проверить содержимое. Он отстегнул наручники, неторопливо упаковал их в чехол. Сумарин сидел на диване, наблюдая за ним. Похоже, он заметил его волнение.

— Юра, ты, главное, не переживай. Если там этикетки, все равно ты победил.

— Деньги там, — Плошников упрямо мотнул головой.

— Ну, всякое может быть… В любом случае Кауров сбежал. Значит, он признал свою вину.

— Витя, не трави душу!

— А-а, волнуешься!

— Нисколько!

Плошников решительно раскрыл саквояж. И обомлел. В сумке лежали пачки с этикетками.

Двигатель работал как часики, машина бежала по дороге как новенькая. Мимо, утопая в ночи, проплыл залитый огнями автосалон.

Гена хорошо помнил, как тащил свою сломанную «двушку» в автосервис. Никогда не забыть ему, как бандит выщелкнул стальное лезвие. У него тогда сердце от страха едва не остановилось. И как же вовремя тогда появились гаишники…

Бандиты забрали деньги и уехали, но страх остался. До сервиса Гена все-таки добрался, мастер взял машину в ремонт. И все время, пока двигатель реанимировали, Гена колотился от страха. Но когда машина наконец смогла самостоятельно отправиться в путь, его слегка отпустило. И они с Зиной смогли вернуться домой. А там их ждал сюрприз…

Зина предлагала сжечь Зойкин дом, но Гена не мог на это согласиться. Но и простить соседку не мог, поэтому предложил обклеить стекла в ее доме злосчастными этикетками. Зина сначала посмеялась над ним — дескать, мало, но потом все-таки согласилась.

Гена хорошо помнил, как перелез через забор, как подкрался к дому и затаился в кустах. Вдруг появился спецназ, человек в черном с автоматом встал рядом с ним, а он лежал и боялся пошевелиться.

Потом из дома одного за другим вывели задержанных, в которых Гена узнал своих обидчиков. Был еще и незнакомый, он как раз и сбежал. Какой-то парень попытался его остановить. Парня толкнули, он упал, саквояж вывалился из его рук. Гена и сам не понял, как заменил один саквояж на другой. Когда он осознал, что сделал, было уже поздно. Полиция уехала, а Гена подался к дому. Никто и не заметил, как он перелез обратно через забор.